Шокирующая история исчезнувших израильских детей
Вся жизнь Гила Грюнбаума (Gil Grunbaum), в том числе и его имя, было ложью. Он не являлся, как всегда считал, единственным сыном богатых владельцев фабрики по изготовлению детской одежды возле Тель-Авива, переживших Холокост. Грюнбаума украли у его матери врачи в госпитале в северном Израиле через несколько минут после рождения.
Его биологическим родителям — недавно прибывшим иммигрантам из Туниса — сказали, что сын умер во время родов. Их отправили домой без свидетельства о смерти и отказали в возможности увидеть тело ребенка или же его могилу.
Несмотря на смуглую кожу лица, Грюнбауму никогда не приходило в голову, что родители, которые вырастили его, не были связаны с ним кровными узами. Это открытие в возрасте 60 лет было для него «самым шокирующим моментом, который только можно представить». «Все, кого я любил — мои родители, тети, дяди, двоюродные братья и сестры — врали мне на протяжении десятилетий».
То же делали и правительственные чиновники.
«Даже когда я случайно узнал, что меня усыновили, социальные службы сделали всё возможное, чтобы попытаться препятствовать мне в поиске биологической семьи, — сказал Грюнбаум. — Никто не хотел, чтобы я знал правду».
После трех лет поисков, в конце 1990-х годов, он наконец-то узнал свою фамилию — Маймон (Maimon) и отследил место проживания биологической матери до пригорода Хайфа в северном Израиле. Эти двое встретились впервые после 41 года разлуки.
Цахи Ханегби (Tzachi Hanegbi), государственный министр, которому было поручено изучить исчезновения, признал, что у родителей без их согласия забрали «сотни» детей. Такое публичное признание от правительственного чиновника прозвучало впервые.
Следственная комиссия Якова Кедми (Jacob Kedmi), которая опубликовала свои результаты в 2001 году, выяснила, что около 5 тыс. детей, возможно, исчезли в первые 6 лет существования государства, хотя она рассмотрела только 1 тыс. из этих случаев.
Признание Ханегби подтверждает заявления, сделанные семьями задолго до этого, о том, что комиссия была не более, чем оправданием израильского правительства. Кедми поместил сотни тысяч документов, касающихся свидетельств и доказательств, под гриф «секретно». Они не будут доступны общественности до 2071 года.
Отвечая на вопрос в израильской телевизионной программе «Встреча с прессой» («Meet the Press») о том, были ли правительственные чиновники вовлечены во всё это, Ханегби сказал только: «Возможно, мы никогда не узнаем».
Израильский исследователь Шошана Мадмони-Гербер (Shoshana Madmoni-Gerber) написала книгу об исчезновениях под названием «Израильские СМИ и структура внутреннего конфликта: Дело по исчезновению йеменских младенцев». В ней она отметила, что к «принудительному перемещению» детей из одной этнической группы в другую Организация Объединенных Наций утвердила применение термина «геноцид». Конвенция 1951 года включает в себя преступление как «соучастие».
«Я не думаю, что это так важно: сами ли планировали правительственные чиновники то, что произошло, или они просто смотрели в другую сторону, пока совершались детские похищения. В любом случае, это было преступление, совершенное против тысяч родителей, которые до сих пор не знают правду о судьбах своих детей», — рассказала автор книги.
Почти все пропавшие дети были из еврейских семей, прибывших из арабских стран вскоре после создания Израиля во время Накбы 1948 года, когда сотни тысяч коренных палестинцев были изгнаны из своих домов. Таинственность истории еще более возросла, поскольку большинство исчезнувших детей были из Йемена. Но существенное число детей были также из Ирака, Марокко, Туниса и Балкан.
Грюнбаум узнал о своей причастности к этому скандальному делу в 1994 году, за год до того, как была запущена работа комиссии Кедми. Его жену насторожило то, что у него не было никаких фотографий с младенчества или свидетельства о рождении, и что он был намного темнее, чем его родители. Когда она позвонила в государственную службу по опеке за детьми, служащий по ошибке нарушил строгие законы о конфиденциальности Израиля, сказав ей, что Грюнбаум действительно был усыновлен. Пару поспешно вызвали на переговоры в офис в Тель-Авиве, где разрешили быстро просмотреть две страницы из его файла. Но о его биологической семье не было никаких подробностей.
«Я был в состоянии шока в течение длительного времени после этого. Я смотрел телевизор целыми днями в течение четырех месяцев, прокручивая в голове мою жизнь в поисках подсказки, которые мне следовало бы увидеть. Я уволился с работы. Я не мог сосредоточиться на чем-то еще».
Хотя в службе по делам детей была информация о его биологической семье, они отказались помочь. Прошло три года интенсивного поиска, который начался со сбора воспоминаний соседей его родителей в момент его усыновления.
«Я пошел прямо к руководителю службы по делам детей и сказал ей их фамилию. Я сказал, что если я прав, ей не нужно говорить мне ответ».
Биологический отец Грюнбаума умер несколько лет назад. Но во время визита в Хайфу он смог встретиться со своей матерью под присмотром. Ей понадобился один месяц, чтобы оправиться от новости о том, что её сын жив.
«Она обняла меня, и мы плакали. Я дал ей альбом фотографий моих троих детей. Она сказала с удивлением: «У меня есть внук блондин!».
Неточности в документах по усыновлению свидетельствуют о том, что его родители, вероятно, знали, что их приемного ребенка забрали без согласия биологической матери. Грюнбаум признает, что он был полон смятения и гнева в течение длительного времени. Вскоре после того, как он узнал об обстоятельствах его усыновления, его родители отметили свой 50-летний юбилей свадьбы.
Из-за давления со стороны семей и СМИ премьер-министр Биньямин Нетаньяху объявил о новом рассмотрении доказательств. Он пообещал докопаться до истины: «Дело о йеменских детях — открытая рана, которая продолжает кровоточить для многих семей, не знающих, что случилось с детьми, которые исчезли». Он назначил Ханегби пересмотреть документы по трём предыдущим следственным комиссиям.
Яэль Цадок (Yael Tzadok), израильский журналист из «Ашим Векаямим» («Achim Vekayamim»), который провёл 20 лет, исследуя случаи исчезновения детей, рассказал: «Это самый темный секрет Израиля — евреи похищали детей у других евреев, которые прибыли в страну, созданную в качестве убежища вскоре после Холокоста. Раскрытие правды рискует повлечь «землетрясение».
Израильских евреев родом из арабских стран называют в Израиле мизрахим (Mizrahim), европейских — ашкеназим (Ashkenazim). Согласно Цадоку, большинство пропавших детей — от семей мизрахим — были доставлены сотрудниками больницы и проданы или отданы европейским евреям.
«Доказательства с того времени, 1950-ых годов, ясно показывает что правительственные чиновники, судьи, законодатели и персонал больницы способствовали похищению детей. Публика, возможно, не знала об этом, но власти, конечно же знали, — сказал Цадок. — Глубокие предрассудки среди европейских евреев против мизрахим — и особенно йеменцев — сделали возможным похищения людей. Мизрахим считают плохими, безнадежными, недалекими родителями. Доминирующее мнение тогда было таково, что если отдать детей в ашкеназские семьи, они могут быть спасены. Их воспитают и дадут образование, и они станут подходящим материалом для построения нового сионистского государства. Персонал больницы и должностные лица, вероятно, не думали, что поступают неправильно. Они считали, что это их патриотический долг».
Расизм среди европейских евреев к евреям из арабских стран достиг самой верхушки правительства. Бен-Гурион, первый премьер-министр Израиля, описал мизрахим как «чернь» и «поколение пустыни», заключив, что у них нет «следов еврейского или человеческого образования». В начале 1950-х годов он предостерег: «Мы не хотим, чтобы израильтяне стали арабами. Нам нужно бороться с духом Леванта, который развращает людей и общества».
Недавно найденные документы также демонстрируют энергичные споры в израильской армии в начале 1950-х годов по поводу того, были ли призывники мизрахим умственно отсталыми, или же они просто примитивными, что поправимо.
В своей книге «Идея Израиля» историк Илан Паппэ (Ilan Pappe) отметил, что израильская элита ашкеназим усиленно работала над «деарабизацией…евреев по прибытии» в Израиль.
Открытое презрение правящих кругов к мизрахим в конечном итоге привело к политическому «бумерангу», отметил Паппэ. В конце 1970-х годов, после десятилетий в оппозиции, правая партия «Ликуд» получила власть от Лейбористской партии Бен-Гуриона. Сегодня «Ликуд» стоит во главе с Нетаньяху.
Грюнбаум писал, что европейская элита Израиля с пониманием относится к бедственному положению людей, переживших Холокост, как и его усыновители, которые потеряли большую часть или всю свою семью и изо всех сил стараются родить своих собственных детей.
«Мой отец был в Освенциме, а моя мать в Дахау. Выжившие страдали от психологических и физических травм. Это означало, что им было трудно или невозможно иметь детей, — сказал он. — Представление в то время было таково, что йемениты имели большие семьи и могли позволить себе потерять одного или двух детей».
Соня Мильштейн (Sonia Milshtein), бывшая старшая медсестра, дала показания во время расследования Кедми, указав, что йеменские родители «не были заинтересованы в своих детях», и что они должны были быть счастливы, что их «ребенок получил хорошее образование».
Как и многие из тех, кто борется за раскрытие истины, Мадмони-Гербер (Madmoni-Gerber), израильский профессор по коммуникации, говорит, что её собственная семья имела отношение к делу о йеменский детях.
Её отец и тетя были среди 50 тыс. йеменских евреев, прилетевших в Израиль в 1949 и 1950 годах в рамках секретных американских и британских рейсов, известных как «Операция Магический Ковёр». Их временно приютили в одном из десятков «абсорбционных лагерей» по всему Израилю. ТётяМадмони-Гербер родила в израильской больнице в 1949 году. «Когда пришло время ехать домой, персонал попросил её оставить своего ребенка у них. Она отказалась. Когда она вернулась в лагерь, ребенка выхватили из его рук [сотрудники]. Она никогда его больше не видела».
Ярон Лондон (Yaron London), один из самых известных комментаторов Израиля, назвал предположения о похищениях «теорией заговора».
Шломи Хатука (Shlomi Hatuka), 38-летний йеменский поэт и учитель, который помог основать «Амрам», организацию, выступающую от имени семей, говорит, что расизм по отношению к мизрахим сделал возможным «заговор молчания» продолжительностью более шести десятилетий. Его деятельность началась после того, как его бабушка рассказала ему 22 года назад, что в начале 1950-х годов, как только она родила близнецов, медсестра попросила её отказаться от одного из них:
«Моя бабушка отказалась. Пару дней спустя медсестра сказала ей, что её девочка умерла. Она не получила свидетельство о смерти и ей не показали могилу. Моя мать сказала мне, что бабушка говорила о своем похищенном ребенке до конца своих дней. Она никогда не забывала о нём. В то время никто из нас не мог действительно понять, что случилось с ребенком. Это было слишком странно. В это было невозможно поверить».
«Амрам» требует от израильских властей открыть документы на усыновление, чтобы дети, которые были похищены, могли попытаться найти своих родителей.
В настоящее время, согласно закону об усыновлении 1960 года, публичное оглашение приемными родителями или ребенком факта усыновления считается уголовным преступлением. Чиновники утверждали, что данное ограничение необходимо для защиты частной жизни, но растущее давление, возможно, сможет его отменить.
«Амрам» также создала базу данных о пропавших без вести детях на своем веб-сайте. Больше сотни семей опубликовали информацию о детях, пропавших без вести, в том числе случаи, которые никогда не были расследованы. Хатука полагает, что общее число детей, которые пропали без вести, может достигать 8 тыс.
Даже основываясь на официальных данных, каждый восьмой йеменский ребенок в возрасте до 4 лет, возможно, исчез в первые шесть лет существования государства.
В прошлом месяце был сделан еще один акцент на масштабы проблемы, когда четыре законодателя в 120-местном израильском парламенте вышли вперед, чтобы показать, что их собственные родственники исчезли в 1950-х годах. Двое из них были из партии «Ликуд» Нетаньяху.
Нурит Корен (Nurit Koren), чей двоюродный брат пропал без вести, сообщил газете «Иерусалим Пост» (Jerusalem Post): «Все приходят и рассказывают мне о том, что случилось в их семьях. Телефон тоже не перестает звонить».
Нава Бокер (Nava Boker) рассказала, что её сестру и братьев похитили: «Я боюсь, что те же люди, которые планировали и осуществляли эти преступления, забирая детей из рук матерей, ради своей собственной безопасности спрятали документы». Бокер и другие активисты были возмущены решением следственной комиссии Кедми запереть под замком до 2071 года сотни тысяч документов, относящихся к расследованию.
Сангеро (Sangero) отметил, что в комиссии работали только два следователя, которые должны были пересмотреть материалы дела около 1000 пропавших без вести детей. В 69 случаях, указывается, определить детскую судьбу так и не удалось. Экспертная комиссия не использовала свои полномочия, чтобы вызывать в суд, тем самым позволяя чиновникам отказаться от дачи показаний, или давать показания за закрытыми дверями. Следственная комиссия не проводила тесты ДНК. Во многих случаях записи о рождении и захоронении, запрошенные комиссией Кедми, либо исчезли, либо, как сообщалось, были уничтожены в результате пожаров или наводнений. Комиссия, как отметил Сангеро, не исследовала причины исчезновения такого большого количества материалов. Комиссия верила переписи 1960 года, где перечислены многие из якобы умерших детей, которые «покинули страну». Кроме того, в ходе расследования не удалось изучить, почему многие из биологических родителей получили военные повестки для своих детей на их 18-й день рождения.
Ахува Гольдфарб (Ahuva Goldfarb), государственный инспектор социальных служб в то время, призналась комиссии Кедми, что дети были«незарегистрированные», когда их забирали из лагерей и от их родителей:
«Это носило систематический характер, насколько было возможно. Родителям говорили, что их ребенок умер».
Хатуке удалось собрать воедино информацию о ранних этапах жизни женщины, которая согласилась говорить под псевдонимом Шошана. Она и еёбрат-близнец были отняты у их матери при рождении и отправлены в центр по уходу в Иерусалиме, которым управляет Международная женская сионистская организация (WIZO).
WIZO, которая до сих пор занимается уходом за детьми в Израиле, упоминается в ряде случаев пропажи детей, которые позже были найдены. В заявлении«Аль-Джазире» WIZO сказала, что допуск и освобождение детей из учреждений контролировались уполномоченными государственными органами, отметив: «WIZO несет ответственность исключительно за заботу о здоровье и благополучии детей на протяжении многих лет. Она предоставила властям все записи и материалы, имеющие отношение к детям из своих учреждений. WIZO полностью поддерживает любое расследование, которое могло бы пролить свет на вопросы, подлежащие публичной дискуссии».
В 7 лет Шошану и её брата перевели в ультраортодоксальное учреждение для йеменских сирот под названием «Гур Арье» в Бней-Браке, недалеко от Тель-Авива. Их периодически собирали в комнате, а посетители, которых называли «американские тетушки» пристально рассматривали их. Дети регулярно исчезали.
В Гур-Арье Шошане сказали, что её биологическая мать умерла через пять лет после того, как её родила.
В конце 1990-х годов, когда комиссия Кедми шла полным ходом, несколько израильских журналистов усилили поиски таких детей. В 1997 году Цила Левин воссоединилась со своей биологической матерью после двадцатилетнего поиска. ДНК тестирование подтвердило родство с Маргалит Умейси, иммигранткой из Йемена. Врач в Хайфе забрал Левин у Умейси вскоре после её рождения в 1949 году и передал её приемным родителям по поддельным документам. Усыновление было одобрено Моше Ландау (Moshe Landau), судьей, который продолжал служить в Верховном суде Израиля.
Мадмони-Гербер также нашла похищенного ребенка в 1994 году, когда работала израильским журналистом. Моше Бехера (Moshe Becher) отняли у йеменской семьи в 1953 году и отправили в приют при WIZO. Турецкая пара получила фальшивое свидетельство о рождении для него в 1956 году.
Амрам теперь работает над созданием собственной базы данных ДНК за границей. Это позволило бы и тем, кто подозревает, что их похитили, включая тех, кто сейчас живет в Европе или США, и родителям пропавших детей пройти тест ДНК, чтобы проследить совпадения.
«Для страны настало время быть более открытой к своему прошлому. Мы должны вытащить на свет эти проблемы и посмотреть, что из этого выйдет» —говорит Грюнбаум.
Джонатан Кук (Jonathan Cook)
