«Умеренный Ислам» принца Салмана – Диснейленд для роботов, а не открытое общество

Представление наследного принца Саудовской Аравии об умеренном Исламе – это программа, в условиях которой несогласным затыкают рты, активистов бросают за решетку, а критиков принуждают к повиновению.

Мухаммад ибн Салман удивил читателей Guardian, когда 24 октября дал интервью в честь очередного амбициозного суперсовременного экономического проекта с бюджетом в $500 млрд – города Неом на берегу Красного моря у границ Саудовской Аравии, Египта и Иордании.

Выражая уверенность в том, что этот проект будет примером успешной экономической диверсификации в соответствии с планом [экономического развития королевства] «Видение-2030», он подчеркнул важность социальных преобразований, проводимых одновременно с экономическими. «Я верну Саудовскую Аравию к умеренному Исламу», заявил он.

Искусственные цели

Главная цель – обратиться за помощью к международному сообществу с целью снова сделать Саудовскую Аравию открытым обществом, как будто королевство действительно когда-нибудь было таковым.

Видимо, принц не понимает кое-чего важного как об умеренном Исламе, так и о принципах открытого общества. На самом деле саудовский режим всегда был и продолжает быть заклятым врагом обоих. Последние 80 лет в своей внутренней политике страна руководствовалась радикальными толкованиями религии, чтобы контролировать разнородное арабское население и добиваться от него повиновения.

Это первый случай в исламской истории, когда радикальная сектантская религиозная традиция под названием «ваххабия» была объявлена государственной религией, обеспечиваемой могуществом меча и нефтедоллара.

Ваххабитское духовенство

Исторически ультрарадикальные интерпретации Ислама удержались только в отдаленных пустынных и горных уголках, изолированных от остального мусульманского мира, откуда подобные течения были вытеснены. Всевозможные радикальные секты, вроде раскольников-хариджитов, которые не признают мусульманских лидеров, выродились в мелкие группы с насильственной идеологией, разложились и исчезли, так как были неинтересны мусульманам.

Однако в Саудовской Аравии с середины XVIII века господствует особое сектантское движение «ваххабия», иногда ошибочно считающееся реформаторским или унитаристским. С его помощью неоднородное саудовское население удерживается в покорности во имя Бога, которого представляют как могущественную, гневную и неумолимую сущность. Те, кто занимается интерпретацией его слов, попадают в элитную «жреческую» касту, обладающую властью предавать анафеме за несоблюдение ортодоксальных ритуалов целые общины и отдельных людей.

Во избежание дальнейшего нагнетания антагонизма с высшим ваххабитским духовенством, саудовские правители устроили гонения на движение «ас-Сахва» - так называемое «исламское пробуждение», которое в 1990-х призывало современное саудовское государство вернуться в Ислам. «Ас-Сахва» не имеет отношения к радикальным джихадистам. Оно объединяет людей, которые хотят мирным путем избавиться от тяжелого наследия ваххабитской догматики, особенно тотального подчинения авторитарным лидерам, таким как саудовские монархи. Другие участники движения хотели возвращения первоначального договора между ваххабитами и саудитами, согласно которому первые отвечали бы за благочестие народа, а вторые – занимались политикой и экономикой.

Религиозная реформа

Непонятно, как режим собирается осуществлять реальную религиозную реформу, когда столько активистов, духовных лиц, профессионалов и даже поэтов – среди которых далеко не все являются радикалистами или критиками нового курса – попали в тюрьму во время последней волны арестов пару месяцев назад.

Чтобы религиозная реформа состоялась, она должна быть результатом дебатов, полностью свободных от государственного контроля. Теология освобождения редко рождается при дворах авторитарных монархов и принцев. Впрочем, принц имеет в виду нечто другое: королевскую теологию, которая криминализует критику, несогласие и даже мирную политическую активность.

Одна из особенностей Ислама – его способность к самореформации. Однако многочисленные школы права, формирующие ту или иную интерпретацию шариата, всевозможные тексты, которые допускают возможность иджтихада (правового толкования), традиция калама, т. е. дебатов в кругах ученых – при правлении Аль-Сауда все это исчезло.

Результатом стало навязывание единственной интерпретации Ислама и закрытие дверей для иджтихада с целью сохранения абсолютной монархии. По-видимому, теперь принц хочет установить модель репрессивного Ислама с либеральным фасадом, который, с одной стороны, криминализует неповиновение авторитарным правителям, а с другой – допускает и даже пропагандирует поп-музыку и танцы.

Что такое умеренный Ислам?

Означает ли умеренный Ислам отмену смертной казни, запрет полигамии, разрешение религиозных дебатов о наследовании власти, природе исламского государства и нелегитимности монархии? Означает ли умеренный Ислам процветание гражданского общества и профсоюзов как современных версий старинных исламских институтов по защите общества, профессионалов и ремесленников от произвола власти? Означает ли этот проектируемый умеренный Ислам реальное совещание – шура – которое воплощалось бы в избрании национальной ассамблеи, представительском правлении, конституции наподобие знаменитой «мединской», заключенной Пророком Мухаммадом при учреждении первого исламского государства?

Отнюдь. Умеренный Ислам, по версии принца, является новым проектом, в условиях которого несогласным затыкают рты, активистов бросают за решетку, а критиков принуждают к повиновению. Он вопреки логике, оправдывает, санкционирует и восхваляет самые радикальные государственные меры. При этом такая умеренная религия отводит достаточно места для развлечений, отдыха и увеселений.

С некоторых пор новая религия разрешает женщинам водить машину – наверное, даже самостоятельно приехать в тюрьму, если они вздумают задавать вопросы по поводу экономической политики или социальной повестки дня. Однако им следует радоваться, так как теперь им позволят танцевать на улицах и находиться в общественных местах рядом с мужчинами.

Считается, что эта реформа принципиально необходима для экономического возрождения и развития технологической экономики, больше похожий на Диснейленд. Робот по имени София – последняя новинка в репертуаре заявленной экономики инноваций – теперь является саудовским гражданином. Чем не символ решительных перемен, ожидающих возродившихся умеренных саудовцев? При этом Софии необязательно носить хиджаб, как требовалось пластмассовым куклам и манекенам в магазинах одежды в прежние времена.

Возможно, режим хотел бы превратить саудовских граждан в послушных роботов, которые с готовностью будут поддерживать и одобрять не только так называемый умеренный Ислам, но и новый обещанный Диснейленд.

Обещанная утопия

«Открытое общество» - это еще одна обещанная утопия в плане принца по замене исламской утопии, базирующейся на самых крайних интерпретациях Ислама. Большинство здравомыслящих людей понимают под открытым обществом полноценную демократию, гарантирующую защиту гражданских и политических прав от их врагов.

Но пока режим снова и снова доказывает, что открытое общество – последнее, чего он хочет. В условиях столь серьезных ограничений прав человека, свободы слова, собраний и даже вероисповедания (или атеизма) – это провозглашенное открытое общество, скорее, выглядит, как карикатура на таковое.

Да, Саудовская Аравия открыта для международного капитала ради спасения от угроз, связанных с зависимостью от единственного товара с неустойчивой ценой. Она открыта и для международного бизнеса. Рынки наводнили потребительские товары, обещающие научить женщин искусству макияжа и создающие новые рабочие места. Но открытое общество – это нечто далекое от целей программы «Видение-2030» и реформы Ислама.

Несмотря на шумиху, сопровождающую принца, постоянно дающего пищу для СМИ, и его многочисленные утопические планы, нам необходимо умерить надежды и ожидания. Если в Саудовской Аравии люди не будут иметь голоса, она останется закрытым обществом, в котором государство контролирует религию, т. е. старым проектом, который не предполагает ни религиозной реформы, ни каких-то морально-правовых принципов у государства.

На самом деле контроль саудитов над религией извращает Ислам и делает его инструментом оправдания самого радикального толка. И это только вредит репутации Ислама и мусульман.

Попрошайка у дворцовых ворот

Международное деловое сообщество стоит как попрошайка у дворцовых ворот, ожидая новых сообщений о возможных выгодах. И похоже, оно не замечает собственную силу, тогда как одно оно может воплотить мечту принца.

Не теряя прибылей, корпорации должны соблюдать свои корпоративные обязательства и настаивать на реальной открытости, не довольствуясь фальшивыми посулами принца. Деловой климат, определенно, будет лучше, если в королевстве будет уважение к правам человека и эффективное правление даже при рудиментарном состоянии демократии. В противном случае, в условиях репрессий и непрозрачности их собственная жизнь и жизни их сотрудников будут под угрозой.

На короткое время бизнес может выглядеть вполне радужным и при авторитаризме, но в долгосрочной перспективе он оказывается нежизнеспособной утопией, омраченной угрозой репрессий. Помните, что там, где нет верховенства права, а есть только верховенство принца,  вас в любой момент могут вышвырнуть из страны.