Вести какой–либо диалог с палачами ИГИЛ бесполезно, — экс-боевик

Гражданин Таджикистана Бободжон Карабоев воевал в Сирии на стороне террористической группировки ИГИЛ (запрещена в Казахстана решением суда), однако совершил побег и вернулся на родину, где рассказал о своей судьбе.
Бободжону сейчас 30 лет. Он из городка Вахдат, расположенного недалеко от Душанбе. По его словам, в Сирию он попал из Турции, а в Стамбул прилетел из Москвы, где работал таксистом. Одним из его пассажиров оказался таджик — вербовщик ИГИЛ.
— Летом 2015 года меня вместе с 150 новобранцами на трех автобусах доставили в Пальмиру, к тому времени уже захваченную боевиками ИГИЛ. В трех километрах от исторической части города базировался тренировочный лагерь боевиков. Это был спецназ боевиков. Честно говоря, я не особо знал тогда историю Пальмиры, но когда увидел город, был ошеломлен его красотой. Величественные колоны, арки, пальмы. У этого места была особая фантастическая аура. Было очень много разрушений — как в исторической части города, так и в жилых кварталах. Все лежало в руинах. На улице валялись разбитые колоны, каменные фрагменты.
Я спросил у нашего инструктора-араба, а что это за место. Он ответил, что это Пальмира, которую они недавно захватили и разрушили. Этот араб также ответил на мой вопрос о том, зачем разрушать такую ценность. Он сказал, что все, что не соответствует нашей религии и что считается греховным, согласно нашим религиозным представлениям должно быть разрушено.
Однако позже я заметил, что разрушено было только то, что невозможно было продать, а все самое ценное давно продано. Тех, кто это делал, совсем не интересовал вопрос, насколько музейные экспонаты соответствовали их религиозным представлениям. То, что можно было продать, продали. Деньги делали на всем, не думая в тот момент о религии. Ну, а то, что продать невозможно, безжалостно уничтожали. Делалось это сознательно — для демонстрации силы, устрашения, показать свое варварство.
Эти люди выступают от имени ислама, но то, что я увидел в Сирии, то, что они творили — такого нет и не может быть ни в исламе, ни в одной религии мира.
В Пальмире я пробыл недолго. Условия, в которых нас содержали, были невыносимыми. Жара, голод, жажда. Я стал возмущаться. И вскоре меня посадили за недовольство в тюрьму, она находилась тут же — для таких, как я, недовольных», — начал рассказ Карабоев.
— Среди 150 человек, с которыми я там был, таджиков было только трое. Все остальные — арабы и еще переводчик из Йемена. Он знал русский. Все мы были примерно одного возраста — от 25 до 30 лет. В день нам давали бутылку воды и семь фиников. Иногда приезжал командир на очень дорогой машине с кондиционером. Он проверял ситуацию и снова уезжал. Проблема большинства ребят, попавших в Сирию примерно таким же образом, как и я, заключалась в том, что мы попались на обещания работы, справедливого государства, а действительность оказалась другой, — продолжил он.
По словам мужчины, вербовщик уверял его, что в Сирии войны особо нет, а на захваченных ИГИЛ территориях работают фабрики и заводы — так что можно поехать и заработать:
— Вербовщики — очень опытные психологи. Они выбирают людей с проблемами. Безработица, нелегальный статус, унижения со стороны сотрудников правоохранительных органов, скинхеды, несправедливость — все это благодатная почва для вербовщиков. Они умело зомбируют людей, и ты перестаешь реально оценивать ситуацию. Ты начинаешь им верить. Прозрение приходит уже, когда поздно и ничего невозможно изменить. Однажды, находясь уже в Сирии, я решился позвонить своему вербовщику, чтобы спросить, за что он так поступил со мной. На что тот, смеясь, мне ответил, что меня скоро убьют, что я наивный человек, что это его работа и таких, как я, у него много — тех, кого он отправил в Сирию. Он добавил, что такие люди никому не нужны, и наша судьба — просто бесславно погибнуть.
Бободжон рассказал, что после пересечения сирийско-турецкой границы его отвезли в Ракку — «столицу ИГИЛ».
— Полтора месяца я пробыл в подвале, в котором кроме меня было еще 170 человек. Все они такие же, как и я, вновь прибывшие молодые ребята. Французы, испанцы, арабы, русские. С одним я познакомился. Он рассказал, что родом из Калининграда, что принял ислам. Он представился как Абу Талха, своего русского имени не назвал.
Раз в день нас кормили рисовой похлебкой. В течение первого месяца о человеке собирают информацию. Очень много людей там было. Я видел там, в подвале, мешки с паспортами, телефонами и личными вещами. Все это отбирается у людей, а вместо этого после проверки тебе выдают бумагу с твоими данными. Это твой новый документ, — вспоминает экс-боевик.
— Нас не выпускали из подвала. Дисциплина там очень строгая. Никто особо ни в чем не разбирается. Там я впервые увидел, как убили одного парня из Туниса. Он был один из нас. Нам сказали, что он шпион. Всех, кто начинал проявлять недовольство, убивали либо увозили в тюрьму. Никакой критики, никаких вопросов, — поделился собеседник издания.
После Ракки Бободжона отвезли в Табху, где находились русскоязычные новобранцы.
— Там располагался наш лагерь, где нас обучали обращению с оружием, мы делали физические упражнения, прошли краткий курс военной службы. Денег не платили, кормили раз в сутки. Когда курс был окончен, нас стали распределять. К тому времени из 20 таджиков, с которыми меня доставили в Табху, остались только четверо. Нам сообщили, что остальные погибли — кто попал под обстрелы, кто под бомбовые удары. Новобранцы типа меня живут там не больше двух месяцев, — признался мужчина.
— В Табхе я был свидетелем такой истории: приехала машина, из которой вывели молодого мужчину лет 25, прочли бумагу с приговором, а потом ему отрубили голову. Прямо в центре города. Меня поразило, что никого это не задело. Все привыкли к зверствам, крови, смерти. Где-то рядом шли бои, здесь от имени ИГИЛ отрубали головы, вешали людей, а жители спокойно проходили мимо и продолжали заниматься своими делами. Казалось, это никого не трогает. Но самое поразительное, что молчали те, кого вели на казнь. Никто из них не кричал, не просил, не пытался объяснить или переубедить в чем-то своих палачей. Они молчали, потому понимали, что вести какой-либо диалог с этими людьми бесполезно. Их невозможно разжалобить. Для них мы были лишь человеческим материалом, пушечным мясом, мы были никем, рабами.
Там не существует никаких законов. Нельзя было улыбаться, смеяться, играть в игры на мобильном телефоне. Общение между собой не приветствуется. За это могли наказать. Книг и газет нет. Нет никакой информации о том, что происходит в мире.
Мирные жители в городах особо старались на улицу не выходить. Женщины были полностью закрыты. Мужчины занимались своими делами.
Детей забирали в специальные школы. Я видел в этих военизированных школах даже детей в возрасте двух-трех лет. У тех, кто приехал в Сирию со своими семьями, не было шансов вернуться обратно, потому что детей боевики ДАИШ забирают. Они считают, что дети — это имущество«Исламского государства», — поделился откровениями бывший боевик.
По словам Карабоева, большинство выходцев из стран СНГ, с которыми ему довелось познакомиться и пообщаться, чувствовали себя обманутыми:
— Всех шокировали зверства, которые совершали там боевики ИГИЛ. Многие даже решались открыто высказывать свои мысли о том, что мусульмане не могут так поступать. Одни за подобные вольности попадали в тюрьмы, другие были убиты. У нас не спрашивали, хотим ли мы воевать. Тебя просто отвозят на бой, раздают оружие. Нас просто везли убивать. Мы были живой мишенью.
Нашими амирами (командирами — Прим.) в основном были дагестанцы и чеченцы. Они запугивали нас тем, что на родине нас ждет уголовное преследование. Я участвовал в одном единственном бою. Как я выжил — не знаю. Наш отряд попал под шквальный огонь. Я не видел никого, лежал на земле. Почти всех моих знакомых убило в том бою. Они не стреляли даже. Нас послали вперед, как живой щит, на смерть. Выжившим в том бою заплатили по 50 долларов, чтобы мы купили мыло и стиральный порошок, привести себя в порядок, — сообщил беглец.
— Это не джихад. Война в Сирии — большой бизнес, деньги, чьи-то интересы. Главари, командиры, вербовщики выполняют свои задачи и зарабатывают деньги, а рядовые бойцы — это обманутые ребята, пушечное мясо. У главарей ИГИЛ нет жалости, ничего человеческого, никаких ценностей. Я бы очень хотел, чтобы моих ошибок больше никто не повторил. Мне повезло. Я остался в живых, но большинство погибают, даже не понимая, зачем и для чего, нанося своим близким страшные душевные раны, — заключил Бободжон.