Египет и Алжир: одинаковое отрицание демократии под прикрытием громких лозунгов
Демонизация противника, обвиняемого главным образом в победе на выборах, зашла еще дальше, когда муфтий Египта Али Джума вырвал хадис из контекста для того, чтобы придать законный характер убийствам членов Братства.
Победа Фронта Исламского Спасения на выборах в парламент 26 декабря 1991 года в Алжире горячо приветствовалась командующим Абдесселямом Джеллудом, который высказал свою уверенность в том, что успех исламистов закономерен в результате любого свободного волеизъявления в Арабском мире. Это мнение стало причиной пребывания человека №2 в Ливии под домашним арестом до 2011 года, когда исламистские боевики выступили в поход на Триполи при поддержке Бернара-Анри Леви (и Джеллуд смог сбежать).
Бывший новый философ рассматривает всю совокупность проблем мусульман как производное от стремления сделать исламизм в мусульманских странах одной большой проблемой, об этом он говорил командиру Масуду, который прислушивался к словам Б. Леви (которому особенно хотелось, чтобы была позабыта давность и тяжесть израильско - палестинского конфликта). И хотя прогноз Джеллуда подтвердился посредством победы на выборах исламистов в Таджикистане в 1992 году и в Йемене в 1994 году, Франция, а за ней и другие страны Европейского Союза, предпочла упрощенческий подход СМИ в стиле Б. Леви реализму командующего Джеллуда.
Вторжение русской армии в Душанбе с целью ареста лидеров Партии Исламского Возрождения, вина которой заключалась в том, что она победила на выборах в апреле 1992 года, было воспринято с таким же одобрением, как и "переворот облегчения" (Жан Даниель), произошедший 11 января 1992 года в Алжире и разжегший в стране пламя конфликта руками противников смены власти. Таким образом, нас заставили поверить в миф, что "диктатура является оплотом противодействия фундаментализму".
Более тонкие комментаторы, обычно, объясняли, что оказалось достаточно помочь Алжиру избавиться от злых исламистов для того, чтобы нашлось решение всех остальных проблем. Сотрудники алжирских спецслужб заявляли об угрозе "зеленого нацизма". Пятое Военное Бюро Алжира (действовало в колониальную эпоху) проводило психологическую кампанию, используя в качестве примера выборы в Германии 1933 года (тогда к власти в результате победы на выборах пришли нацисты), как Финкельро упоминал Мюнхен на каждом шагу.
Согласно феминисткам, чья позиция была в частности отображена в NouvelObservateur, путчисты 11 января 1992 года представали в облике спасителей современной алжирской женщины. Систематически обвинялись в пособничестве терроризму те, кто советовал сравнить это натянутое оправдание антидемократического акта с одобрением советского вторжения в Афганистан Жоржем Марше, который приписал Красной Армии желание ликвидировать "право первой ночи".
В парижских редакциях алжирские "республиканцы" представили свои уникальные концепции "демократии без выборов" во имя защиты секуляризма военными, претендующими на спасение всего Средиземноморья от угрозы появления нового "Халифата".
Эта риторика звучит и повторяется при поддержке тех, кто рассматривает Алжир сквозь призму энергетических ресурсов и франкофонии, при этом в праве голоса было отказано тем, кто видел истинную подоплеку произошедшего и высказывался в том духе, что новый алжирский режим, в лучшем случае, будет напоминать египетскую псевдо демократию а в худшем - полицейское государство Бен Али. Алжир за время "красного десятилетия" познал оба сценария. И когда принимающие решения лица решили "обновить свою приверженность демократии" посредством проведения выборов в парламент в 1997 году, Абдельхамид Мехри сказал свои знаменитые слова: "Алжирская армия приняла решение никогда больше не проигрывать на выборах".
Разговоры об алжирских "искоренителях" были сведены к статусу мифологии откровениями, которые сделал Ахмед Талеб-Ибрахими на канале "аль-Джазира".
Фаворит президентских выборов, состоявшихся в апреле 1999 года, который выбыл из соревнования по причине доказанного мошенничества (речь идет о Махфуде Нахна, - ред.), проводил встречи с Абделькадером Хашани, который дал свои рекомендации относительно того, как удовлетворить 188 депутатов от Фронта Исламского Спасения, выбранных в ходе первого тура выборов в парламент 26 декабря 1991 года. Руководство Фронта Исламского Спасения также дало понять, что намерено руководствоваться конституцией 1989 года и что оно заинтересовано только в трех министерствах (Юстиции, Образования и Социальных Дел) и предложило, чтобы основатель Фронта Социалистических Сил Хосин Аит Ахмед занял пост премьер-министра.
Всяческие похвалы, адресованные турецкой Партии Справедливости и Развития за ее "умеренность" и способность заменить "культуру управления" "культурой оппозиции" в такой степени, что она стала настоящей "мусульманской демократической" партией, были высказаны и в адрес Алжира, словно в нем и не было насильственного переворота 11 января 1992 года, они стали апостериори оправданием чрезмерной пропаганды демонизации, обвиняющей Фронт Исламского Спасения в желании насильно захватить власть! Даже Тарик Рамадан был вдохновлен этой пропагандой, когда, лишь приблизительно зная контекст событий в Алжире, он обвинил Фронт Исламского Спасения в желании "использовать выборы для того, чтобы убить демократию". В представлении бывшего репрезентанта "молодых мусульман Франции", который стал более молчаливым с тех пор, как его взяла под свое покровительство Муза бинт Насер (вторая жена бывшего эмира Катара Хамада ат-Тани; которая несомненно пытается подготовить "замену" выходящему из доверия шейху Кардави), Фронт Исламского Спасения совершил ошибку не присоединившись к международному движению Братьев-мусульман и имея чрезмерные амбиции (так судил и Махфуд Нахна, который продолжал служить делу исламистов и в трудное время политики искоренения), поэтому он не попал в список исламских организаций, который Катар может поставить на службу "мусульманской политики", призванной противодействовать "новому османизму саудовцев" (Оливье Карре)...
В момент, когда последовательные откровения вскрывают мифическую структуру идеологии алжирских искоренителей, которой упорно придерживаются Мазри Хаддад, Науфаль Брахими и Николя Бо (который удовлетворен концепцией "Франсалжира" после того, как концепция "Франсафрики" оказалась неприменимой), эта специфическая аргументация начинает звучать из уст ложных либералов и псевдо секуляристов на берегах Нила, ее цель заключается в том, чтобы сделать более последовательными постные высказывания генерала Сиси. Этот посредственный оратор, для которого привилегии гражданской и военной номенклатуры перевешивают голос народа, подвергается угрозе быть обвиненным в плагиате генералом Неззаром, у которого он позаимствовал эти самооправдания. Но сокрушитель Шадли должен быть довольным тем, что ему подражают, в тот момент, когда в Алжире его позиции стали очень слабыми.
Египетский генерал, бывший начальник военной разведки, является демократом в такой же малой степени, что и Путин, он возглавил движение, которое получило одобрение Саудовской Аравии, желающей взять реванш над Катаром, беспечно согласился с требованием провести досрочные президентские выборы и стал настоящим контрреволюционером, планируя освободить Мубарака и его министра внутренних дел (который руководил нападениями на коптов).
Он обещает восстановить демократию, но без участия Братьев-мусульман, которые обвиняются в "терроризме". Протестующие сторонники Мурси заявляют в ответ, что "совершившие государственный переворот и есть террористами". Чтобы оправдать эти последовательные изменения целей, идеологи нового правительства занимаются трудоемкой казуистикой, которая напоминает запутанные объяснения, которые преподносили Реда Малек, Али Харун, Халида Мессауди (не следует путать с Халидой Туми), Малика Буюсуф и их коллеги Слиман Зегидур, Б. Леви, Глюксман, Дж. Даниель, Дж. Алия, Ж. де ла Гюривьер и Ж. Кепель, широко и продолжительно обеспечивая ими СМИ в духе ностальгических тем алжирского Пятого Военного Бюро во время войны в Алжире, которые хотя и являются менее убедительными, но будучи приправленными новыми специями все еще способны убеждать.
Демонизация противника, обвиняемого главным образом в победе на выборах, зашла еще дальше, когда муфтий Египта Али Джума вырвал хадис из контекста для того, чтобы придать законный характер убийствам членов Братства. Вмешательство теологов из аль-Азхара, из Коптской церкви и из рядов салафитской партии "Хизб Нур", которая идет в фарватере саудовской политики, для оказания дополнительной поддержки, обнаруживает странности секуляризма на берегах Нила.
В случае Алжира, потребовалось много времени для демистификации пропаганды искоренителей, наиболее радикальные из которых не нуждались ни в каких фетвах для оправдания своей геноцидной логики, заявляя о своей готовности истребить 3,5 миллиона алжирцев - всех избирателей Фронта Исламского Спасения.
Но в случае Египта, не трудно указать в реальном времени на все увеличивающиеся расхождения между противоборствующими сторонами (ложные либералы, привыкшие получать подачки во времена Мубарака, ложные сторонники светскости, которые верят, что могут компенсировать дефицит своей легитимности служебным рвением, бывшие левацкие элементы, которые стали преданными поборниками Кэмп-дэвидского соглашения), ибо у всех перечисленных в скобках течений костяк программы сводится к ненависти по отношению к исламистам.
Обратившись за помощью к армии, полиции и головорезам (балтаджи), чтобы исключить из нынешней политической жизни противника, которого они не способны одолеть на выборах без фальсификаций, эти плохие лузеры быстро эволюционировали и стали сторонниками военной диктатуры. Египетская армия давно готовилась к заключению такого союза, поскольку она не сдержала данное в Кэмп-Дэвиде обещание посвятить все свои силы служению делу развития страны. Вместо этого, она подчинилась Мубараку в гонке за привилегиями, которым, как она (армия) верит, угрожает становление настоящей демократии.
Армия предпочла торпедировать демократию в виду угрозы потерять свои привилегии, продолжая при этом, как и израильская армия, извлекать пользу из американского финансирования. Отказ американской администрации назвать вещи своими именами, - то есть, назвать переворот переворотом, - уже привела к девальвации обращений Обамы к мусульманскому миру, которые он сделал в 2009 году в Анкаре и Каире.
Отказ США недвусмысленно осудить переворот напоминает благословение, которое за несколько дней до 11 января 1992 года дал Миттеран устами своего друга Жана Даниеля (для которого демократия стала разделимой), назвавшего произошедшее "переворотом облегчения".
200 000 невинных жертв в Алжире и то, что Талеб-Ибрахими назвал "институционализацией коррупции на всех уровнях" (которая не обошла стороной даже участников психологической кампании) конечно дают понять как для такого чувствительного гуманиста Ж. Даниеля использование слова "облегчение" имело несколько смещенный смысл.
Но американские чиновники отказываются говорить о перевороте в Египте и, вероятно, останутся равнодушными по отношению к убийствам демонстрантов и мирных людей, которое произошло в ходе разгона протестных акций на площадях Рабиа аль-Адавийя и ан-Нахда. По-видимому, это согласовывается с их новой политикой и нерушимым союзом с Израилем, который остается самым надежным партнером в регионе, и удовлетворяет Саудовскую Аравию, второго главного союзника, которая опасается, что в случае осуществления успешной демократизации Братьями-мусульманами, могут вдохновиться исламисты королевства, которые хотят возврата к первоисточникам ваххабизма, преданного, по их мнению, их эмирами.
В конечном счете, если американская политика на Ближнем Востоке создала определенную иллюзию изменений, то саудовцы остались примечательно постоянными: король Абдуллах поддержал путч генерала Сиси, подобно тому, как король Фахд, в свое время, поддержал генерала Неззара, о чем тот сам высказался в одной из своих книг.
На протяжении многих лет историческая истина об операции 11 января 1992 года в Алжире была затуманена публикациями политической журналистики в духе Пятого Бюро. Но в Египте эксплуатация политических противоречий окружением Сиси очевидна, а его объяснения убеждают только тех, которые сами предпочитают быть его сторонниками в своих аналитических статьях.
Садек Селлям, историк, изущающий историю современного Ислама
