Макрон, Трамп и Ближний Восток

Теоретически Эммануэль Макрон считается антиподом Дональда Трампа. Исход президентских выборов во Франции скажется как на трансатлантических отношениях, так и на отношениях с Ближним Востоком. У двух новоиспеченных лидеров, никогда не занимавших выборные должности, есть три варианта: постараться наладить отношения, вступить в конфронтацию или попытаться уладить глубокие идеологические и политические противоречия.

Монументальный сдвиг, произошедший в Соединенных Штатах, а также результаты «брексита», стали тревожным сигналом для французских политических кругов, заставив их торопливо выискивать по всей стране приемлемого кандидата, которого можно было бы выставить против ультраправого соперника Марин Ле Пен. В этом смысле восхождение Макрона к власти должно было стать контрмерой Франции в ответ на волну популизма и антиглобализации, исходящей от Лондона и Вашингтона. Да, это не первый случай столь близкого переплетения и откровенной поляризации политических курсов двух стран.

Американо-французские отношения достигли низшей точки в период с 2003 по 2008-ой – после критики Жаком Шираком объявленного Джорджем Бушем вторжения в Ирак. «Медовый месяц» Николя Саркози и Барака Обамы оказался недолгим, и последние 8 лет США благоволили Германии как главному европейскому партнеру. У Трампа теперь будут деловые отношения с французским лидером, который пытался найти поддержку у его заклятого врага Барака Обамы. При этом американскому президенту придется делать шаги к примирению после того, как во время своей кампании он задел честь Франции заявлением, что «Париж больше не Париж».

Трамп vs Макрон

Но есть у них и общее – это похожее прошлое в бизнесе, оба не являются традиционными идеологическими лидерами, претендующими на то, чтобы возглавить определенное движение. Независимый центрист Макрон склоняется к левым по социальным вопросам и тяготеет к правым по экономическим. Он верит в «оберегающую Европу», которая поддержит позицию Германии в торговых переговорах с США. Вопрос в том, не омрачат ли ключевые разногласия в области торговли и климатических изменений их сотрудничество в сфере внешней политики, в частности на Ближнем Востоке.

Если для Трампа источник вдохновения – это, по большей части, Ричард Никсон, то Макрон опирается на наследие Шарля де Голля, Франсуа Миттерана и Жака Ширака. Таким образом, не исключено, что если потребуется, он может без колебаний бросить дипломатический вызов влиянию США ради национальных интересов Франции. Возможно даже, что он вынашивает идею сыграть на разногласиях с Трампом из внутриполитических соображений.

Макрон видит Францию «независимой гуманной европейской державой», тогда как для Трампа – «Америка прежде всего», и этот лозунг опирается на жесткий силовой подход. Однако в целом оба лидера остерегаются ввязываться в войны. После того, как «брексит» стал реальностью, Франция осталось единственным членом ЕС, имеющим право вето в Совете безопасности ООН, а это дает Парижу уникальную возможность заявить о себе и впоследствии может обернуться периодическим выражением несогласия с Вашингтоном. Макрон считает, что крупнейшие европейские державы должны заполнить вакуум, образовавшийся вследствие постепенного ухода США с главной роли на мировой сцене, а значит, вполне возможно, что он будет стремиться поставить под сомнение совместные действия США и России и при необходимости даже оспаривать их.

У обоих лидеров нет четкой доктрины, при этом для них характерны три общих тенденции: резкие колебания слева направо, внутренняя борьба в командах и продолжение привычной внешней политики. Как и Трамп, Макрон перескочил с январских призывов к сбалансированному подходу по Сирии к намекам на военное вмешательство под эгидой ООН после инцидента с химоружием в Хан-Шейхуне. Если Макрон верит скорее в «логику построения мира», чем в «логику вмешательства», то, похоже, что в случае необходимости, он, как и Трамп, отдаст предпочтение точечным ударам.

Американо-французское сотрудничество по Ближнему Востоку

Единственный реальный документ, по которому можно оценить программу Макрона, это его официальная платформа, обнародованная в марте, но внешняя политика занимает в ней мало места. Пока что еще рано давать какие-то оценки будущей внешней политике команды Макрона, он пользуется широкой поддержкой, в частности, его поддерживают бывшие сторонники Жака Ширака, Доминика Стросс-Кана и Франсуа Олланда. И даже такие фигуры, как министр обороны Жан-Ив Ле Дриан (Jean-Yves Le Drian), [бывший глава французской разведки] Жан-Клод Куссеран (Jean-Claude Cousseran) и Орельен Лешевалье (Aurelien le Chevalier). Трампу потребовалось три месяца на перестановки в Совете по национальной безопасности, тогда как у нового французского президента будет преимущество в том, что он начнет как обычный президент.

Макрону ближе американская позиция, что свержение сирийского президента Башара Асада не должно быть условием любых действий в Сирии. Его заявленный ориентир – сотрудничество США в борьбе с ИГИЛ и «Аль-Каидой» при попытках обеспечить Франции место в решении ближневосточных вопросов вместо того, чтобы оставлять их в исключительной компетенции Вашингтона и Москвы.

Как и у Обамы, у Макрона нет четкой позиции по Турции, и он хочет поставить в равные условия Иран и Саудовскую Аравию. Видимо, он  не прочь дистанцироваться от стран Персидского залива – в отличие от его предшественников Олланда и Саркози. Посмотрим, сможет ли он убедить в необходимости такого сбалансированного подхода французский истеблишмент, но, вероятно, это ему удастся, учитывая, что Франция имеет экономические интересы и в странах Залива, и в Иране.

Новый французский президент собирается вновь обратить внимание на Северную Африку, Сахель и африканские страны к югу от Сахары. На Ливию он смотрит сквозь призму миграционного кризиса и войны с терроризмом, что может вести к увеличению числа военных советников в зонах, контролируемых генералом-перебежчиком Халифой Хафтаром (Khalifa Haftar) и склонением последнего к заключению соглашения с ливийским премьером Фаизом Сараджем (Fayez al-Sarraj).  Во время президентской кампании Макрон назвал колониальное прошлое Франции «действительно варварским», возможно, он готов воспользоваться шансом заново подтвердить французское влияние в Северной Африке, где администрация Трампа намерена постепенно уходить с позиций.

Чего ждать в будущем

В свое время импульсивные характеры, как у Буша и Саркози, сталкивались с более сдержанными – Шираком и Обамой. То же правило можно применить и сейчас для Трампа и Макрона. Ширак критиковал США за вторжение в Ирак, а Саркози подталкивал Обаму к вмешательству в Ливию. Урок Ливии помог сотрудничеству Олланда и Обамы по Мали, тогда как с помощью своей антиасадовской позиции Олланду не удалось убедить Обаму вмешаться в Сирию. И Олланд, и Обама сотрудничали во время кампании против ИГИЛ и ядерной программы Ирака, но имели разные точки зрения на то, кому возглавлять посредническую миссию в палестино-израильских переговорах.

Можно быть уверенными, что отношения Трампа и Макрона не будут точной копией отношений Томаса Джефферсона и маркиза де Лафайета ни по сути, ни по синергии. Вероятнее всего, следующие четыре года станут продолжением прохладного двадцатилетия трансатлантических отношений, когда Вашингтон и Париж дипломатично улаживали свои разногласия, изредка пререкались и в отдельных случаях сотрудничали. Проблемы и возможности обоих лидеров заключаются в том, что доктрины и стратегии по Ближнему Востоку нет ни у того, ни у другого.