«Это был ад»: сирийские беженцы поделились историями о пытках

Война в Сирии ведется не только на улицах, но и в тюрьмах. Активисты обвиняют правительство и оппозицию в произвольных арестах и применении пыток.

По словам Сирийской сети по правам человека (Syrian Network for Human Rights), с начала конфликта более 12 тыс. сирийцев были убиты в результате пыток в тюрьмах. Группа смогла проверить 51 такой случай смерти и 841 произвольный арест в мае.

«Были задержания и до революции, но они никогда не были такими ужасными», — сказал Фадель Абдул Гани (Fadel Abdul Ghany), глава Сирийской сети по правам человека.

Мухаммед аль-Абдалла (Mohammad Al-Abdallah) из Центра правосудия и ответственности Сирии (Syria Justice and Accountability Centre) был заключен в тюрьму сирийским правительством. Он обеспокоен тем, что ответственность за применение пыток может не настигнуть виновных. «Все стороны участвуют в пытках… Это зависит от вооруженной группы, как они будут относиться к задержанному».

Последствия пыток остаются и тогда, когда заключенный освобождается из плена. Физическая боль, ночные кошмары, паранойя, лишение сна и эмоциональное истощение — симптомы, которые назвали медработники. Особенно ярко они выражены у беженцев.

«Воздействие многочисленных потрясений, с которыми беженцы сталкивались и продолжают сталкиваться, реалии жизни и стресс являются источником дополнительной травмы, это затрудняет исцеление и продвижение вперед», — объяснила Энни Совцик (Annie Sovcik) из Центра жертв пыток — организации, которая предлагает психотерапевтическую и физическую терапию беженцам в Иордании.

Вот истории жертв пыток и членов семей тех, кто погиб во время произвольных арестов:

Яхья, 29 лет, Дераа

«Крики женщин были невыносимыми»

«Это было в пять утра. Десятки полицейских пришли и окружили наш район. Я спал в то время. Кто-то забрал одеяло с моего лица, потащил меня и двух моих братьев из дома и бросил нас в машину.

Меня заперли в месте, похожем на военный подвал. Там было еще шестьдесят пять человек. 24 часа нам не давали пищи и воды. Нам даже не разрешали ходить в туалет. В течение 16 часов приходили люди и задавали нам вопросы. Следователи приходили в 4 часа и допрашивали до 12 вечера.

Я был с завязанными глазами, руками и ногами. Иногда они били нас электрическим током, железными прутьями и обливали нас водой, чтобы боль была сильнее. Избиение продолжалось в течение четырех-шести часов. Они били меня по шее и спине. Один офицер очень сильно меня ударил, отчего на ноге до сих пор остается травма.

Я боялся смерти. Я был напуган.

Голос женщины из соседней камеры преследовал меня. Было по крайней мере 50 женщин по соседству. Их крики были невыносимыми. Я не могу забыть их.

Однажды, когда меня переводили из одной тюрьмы в другую, я выглянул из-под повязки. Я увидел молодого человека, лет 24–25, лежащего на полу. Что-то просачивалось из-под него, я понял, что это кровь. У него было отверстие в голове. Его тело лежало рядом со стоком так, чтобы кровь не проливалась на пол. Я не могу выбросить этот образ из моей головы.

Сегодня я работаю в строительном бизнесе, но только в течение четырех или пяти дней в месяц, потому что не могу двигаться. У меня два сына, моя жена беременна. Когда мой младший сын просит конфет, я не могу их дать ему. Я чувствую себя беспомощным. На прошлой неделе я потянулся за кухонным ножом и попытался перерезать себе запястья. Моя жена закричала и остановила меня. Я не вижу больше никакого смысла в моей жизни».

Абу Язан, 24 года, Дейр-аз-Зор

«Пытки были повседневной рутиной»

«Я работал на своей земле, когда правительственные силы арестовали меня и всех, кто работал рядом. Я был задержан на 40 дней. Они обвинили меня в причастности к вооруженным группам.

Они спрашивали, где бойцы, выходцы из Свободной армии Сирии, задавали всем одни и те же вопросы, били нас, насиловали женщин в других комнатах и заставляли слышать их крики, не давали нам спать.

Я был в комнате с четырьмя другими людьми, мой друг и мой брат были с нами в то время. Брат жены также был арестован. Он умер от пыток. Они избили его до смерти.

Я был освобожден, вернулся в деревню, мне не было больше куда идти.

В июне 2014 года в нашей области появился ИГИЛ. Несколько месяцев спустя, в сентябре, когда я снова работал на земле, пришли боевики. Они спрашивали о Свободной сирийской армии. Я не был в плену в течение девяти месяцев до августа прошлого года.

Они посадили меня в одном из своих домов вместе с 200 другими пленными. Это был старый армейский аэропорт за пределами города. Там были люди из всех провинций Сирии. Пытки были повседневными. Они убили четырех человек, которые находились в той же комнате, что и я. Каждые два-три дня они давали нам немного еды — достаточно, чтобы держать нас в живых. Мы спали на полу. Туалет был в той же комнате. Это было отвратительно.

Однажды солдаты режима пришли и начались столкновения. Они освободили нас. К тому времени нас осталось 70 или 90. Я вернулся в свою деревню, взял свою жену и сбежал. Я всегда думаю о вещах, которые видел в заключении. Я боюсь этих мыслей.

Я просто хочу пойти домой, где нет ИГИЛ. Хочу, чтобы война закончилась. Наш дом был взорван после того, как мы уехали. Но я просто хочу работать на своей земле и жить».

Мириам, 35 лет, Дамаск

«Все, чего я хочу, это посетить могилу мужа»

«Это было во второй половине дня, мы только что пообедали. Восемь солдат ворвались в дом. Они назвали имя моего мужа. У него была проблема с ногой. Когда он не ответил, они начали его избивать, выбросили на улицу и переехали машиной.

Нур, моя 9-летняя дочь, подбежала к одному из солдат и просила пощады для отца. Они оттолкнули её и продолжали бить моего мужа. Он упал замертво. Он не был с режимом, он не был с оппозицией. Он был строителем. Он был хорошим человеком, очень хорошим человеком.

Мы приехали в Иордан после его смерти. Моя дочь боится всего. Её горе и травмы меня пугают. Она не устает повторять о том, что случилось, даже если забывает обо всем остальном.

У нас больше нет жизни. Когда настанет мир, всё, что я хочу сделать, это вернуться назад и посетить могилу мужа».

Приянка Гупта (Priyanka Gupta)