Cомнительный прогресс с соблюдением прав человека в Арабском мире

Есть ли пространство для диалога с правительством Бахрейна?

Набиль Раджаб - это честный человек. Когда он дает обещание, исходя из моего опыта, вы можете рассчитывать на то, что он сдержит его.

Поэтому, я, наряду с почти всеми, кто знает его, был несколько удивлен, когда после освобождения из тюрьмы 24 мая он сказал, что "не имел интереса к политике". Намного ближе к проформе был его твит, сделанный вскоре после встречи с королем, в котором он написал, что приобщился бы к решению политической ситуации, если бы его попросили. А когда, четыре дня спустя, он написал в твиттере, что Бахрейн стал "диктаторским королевством", стало понятно, что два года тюрьмы не сломили его.

Раджаб вернулся. Но надолго ли? Когда я недавно говорил с ним, он чувствовал, что это может быть не слишком надолго.

"Несколько подконтрольных правительству газет только что опубликовали материалы, в которых сказано, что я вернусь в тюрьму если не перестану говорить", - поведал он мне. Отчетливо видно каким образом правительство Бахрейна предостерегает ведущего диссидента страны с целью заглушить его голос, иначе ему снова предстоит паковать чемоданы для перемещения в тюрьму. Он получил послание. Но он не планирует молчать. Подобно артистам-активистам Эль-Хакеду в Марокко и Рами Эссаму в Египте, и многим другим активистам в регионе, чем хуже становится политическая ситуация, тем более стойкими и храбрыми становятся правозащитники.

Вопрос заключается в следующем: кто может и будет поддерживать их, покуда они продолжают играть роль Давида для своих правительств, играющих роль Голиафа?

"Для многих людей, я являюсь единственным, кто говорит открыто и честно о ситуации. Так, я должен либо молчать, либо покинуть страну, либо сидеть в тюрьме. Но я знаю, что имею только один выбор: продолжать говорить, несмотря на то, какую цену за это придется заплатить и какие жертвы принести. В противном случае, изменения не произойдут".

Раджаб, в контексте, упомянул о том, что количество заключенных удвоилось с того момента, как он попал в тюрьму в 2012 году. Многие шиитские семьи имеют хотя бы одного члена, сидящего в тюрьме, или убитого, или живущего в изгнании. Политика правительства стала даже еще более насильственной. В Бахрейне, в полицейском спецназе большая часть сотрудников - это сунниты, прибывшие для этой работы из иностранных государств, таких как Пакистан и Иордания, их количество также удвоилось. И, как сокрушался Набиль, это привело к тому, что, по крайней мере, десятки бахрейнцев теряют всякие надежды на положительные изменения и прибегают к насилию против полиции и государства.

Права человека и репрессивные режимы

Главная проблема заключается в том, что правительство сегодня, фактически, не настроено на проведение серьезного диалога.

"Парламент в его руках, а значит он может протаскивать репрессивные законы, которые превращают страну в диктатуру, без особых трудностей. Машина пропаганды правительства эффективно нормализовала ситуацию, так что правительству теперь не угрожают последствия от его главных иностранных союзников, а СССПЗ (Совет Сотрудничества Стран Персидского Залива) активно поддерживает его репрессии", - говорит Раджаб.

Важнее всего, правительство "сейчас контролирует улицу. Протесты могут быть сдержаны". Он добавил: "Это очень близко к ситуации в Палестине. В тюрьме я думал об этом. Теперь у нас тотальное подавление, как в Южной Африке и Израиле, контролируя домохозяйства и другие формы человеческого сосуществования, правительство контролирует и окружает местное население. А правительство зависит от иностранных патронов и пропаганды, как и Израиль, осуществляя свою политику на местах".

Также, правозащитники сталкиваются с трудностями, которые напоминают таковые палестинских правозащитников, иногда даже деятели такого уровня как Раджаб сталкиваются с трудностями, стараясь оказать воздействие на европейские правительства, не говоря уже о Соединенных Штатах Америки.

"Это сложно", - таким стало самое сильное выражение представителя госдепартамента, когда Раджаб был арестован. Европейцы, в частности британцы, никоим образом не хотят ставить под угрозу свои связи с Бахрейном, а также, с Саудовской Аравией и другими богатыми государствами, входящими в СССПЗ, поэтому и не оказывают реальной поддержки местным движениям за демократию.

Важнейшим моментом развития ситуации стало то, как дискурс о правах человека, трагическим образом, привел к продолжению, или даже к усилению, репрессий. Целый поток рекомендаций от так называемой Независимой Следственной Комиссии был воспринят монархом Бахрейна с большой помпой только для того, чтобы им пренебречь, и это наглядный пример процесса. Даже если права человека становятся важным региональным вопросом, упрощенно говоря, игра продолжается на условиях правительства.

Многие из работающих долгое время арабских правозащитников, в действительности, рассматривают этот парадокс как центральную проблему прав человека в регионе сегодня. Во время семинара для видных арабских правозащитников и исследователей в Lund University, в работе которого я принимал участие, я поговорил с Раджабом и бахрейнским исследователем и адвокатом Аляа Шехаби, который объяснил что принятие правительством правозащитной терминологии, в то же время, дает ему возможности по своему усмотрению политизировать и деполитизировать такую борьбу: "Установлена четкая планка в отношении того, что вы можете сказать, так можно говорить о насилии и пытках, но нельзя указывать пальцем на тех, кто к ним причастен, и призывать их к ответу. Король всегда может притвориться, что ничего не знал о той или иной проблеме и пообещать что-то сделать, что никогда сделано не будет".

Реальное действие

Как и в случае с "мирным" процессом в Осло, реальное действие постоянно откладывается; поддерживается такая позиция, что хотя бы разговор и размышления о ключевых проблемах - это уже достаточно хорошо для того, чтобы воздерживаться от давления изнутри или извне.

Бахрейн, Палестина, Египет, Марокко, Йемен, Иордания, Саудовская Аравия... хуже всего, Сирия. Большинство арабских стран, кроме Туниса, столкнулись с ухудшением ситуации с правами человека с момента начала восстаний в конце 2010 года. И все же, тот факт, что правозащитники, а также их младшие коллеги, собрались в Lund University, служит причиной для надежды. Правительства могут кооптировать правозащитные дискурсы и сажать в тюрьмы активистов, которые призывают к существенным структурным изменениям, но права человека и универсальные нормы теперь стали неотъемлемой частью политического процесса и дискуссий в регионе.

Даже те, кто обычно не поддерживает либеральную интерпретацию прав человека, знают, что когда наступит решающий момент, именно правозащитные организации придут им на помощь. В Бахрейне, как и во многих других странах, правительство кажется преуспело в раздроблении общества, но новые коалиции, не считающиеся с полом, классом, возрастом и другими формами идентичности, появляются, они глобально связаны и способны представлять собой реальный вызов для нынешних правительств.

Когда такие активисты как Набиль Раджаб или артисты как Эль-Хакид, Рами Эссам или многие другие оказываются в тюрьмах, угроза тюрьмы или даже смерти более не достаточна для того, чтобы заставить людей замолчать. Молчание более не является вариантом. Бесчисленные борцы и деятели на местах по всему региону, от отдаленных племенных территорий Йемена до бедных рыбацких деревень Египта и рабочего класса в городах Марокко, с момента начала Арабской весны исполнены решимости бороться за свои права, а правительствам будет все труднее подавлять их или привлекать на свою сторону, особенно в том случае, если они будут продолжать терпеть провал в проведении демократизации или развития своих стран.

Марк Левине