Самая опасная работа в журналистике — быть репортером в Египте

Я встретил Абдуллу аль-Фахрани (Abdullah al-Fakharany) в первый день египетского восстания против президента Хосни Мубарака в январе 2011-го ​​на площади Тахрир, когда полицейские атаковали протестующих. Я не успел убежать, и слезоточивый газ заставил меня согнуться от кашля, по лицу текли слезы. Внезапно появился молодой человек и дал мне свою арафатку, жестами показав, что нужно обернуть ее вокруг головы. Когда я снова смог говорить, то спросил его, почему так много людей ответили на призыв протеста. «Это результат давления, коррупции, репрессий, отсутствия свободы», — кричал Фахрани отчасти, чтобы его услышали и отчасти из-за волнения.

На следующий день Фахрани нашел меня на Facebook, и в течение следующих нескольких месяцев мы часто виделись. Обычно я находил его в полевом госпитале во время протестов, где он использовал свое медицинское образование, чтобы залатать раненых.

Поглощенный желанием быть частью перемен в стране, он начал работать в многообещающей инициативе гражданской журналистики под названием Rassd, история которой началась в 2010 году со страницы в Facebook как площадки для оспаривания режима Мубарака. Rassd быстро растет. С 22 человек в 2011 году число последователей увеличилось до более 10 млн. Некоторые из команды принадлежали к Братьям-мусульманам. Фахрани говорит, что инициатива не имеет никакого отношения к Братству, кроме личной принадлежности некоторых членов, но аудитория Rassd симпатизирует исламистским партиям, которые доминировали на выборах в Египте после восстания, и к Мурси…

Спустя шесть лет Фахрани сидит за решеткой к северу от Каира. В 2015 году он был приговорен к пожизненному заключению; в настоящее время проходит повторное слушание дела по обвинению в распространении ложной информации, причастности к запрещенной организации, а также «формировании управления Братьями-мусульманами для свержения правительства».

Журналисты за решеткой получают скудное внимание. В отличие от ранее заключенных в тюрьму английских журналистов «Аль-Джазиры», для Фахрани не организовывали кампанию освобождения, не наняли знаменитого адвоката, дипломаты не делали громких заявлений с его именем.

Любовь на линии огня
В мастерской Rassd в мае 2013 года Фахрани встретил молодую женщину, которая прилетела учиться из другой арабской страны. Любовь к запутанности арабского языка и юношеская страсть к демократическим переменам в Египте сблизила их.

За день до отлета Фахрани сделал девушке предложение. Она не дала ему ответ, но они продолжали разговаривать каждый день и строили планы на знакомство с ее семьей — необходимый шаг для него, чтобы просить у отца ее руки.

Но в конце июня 2013 года сотни тысяч египтян по всей стране восстали, требуя отставки Мурси. Несколько дней спустя Сиси захватил контроль над страной. Многие египтяне приветствовали военный переворот, назвав это революцией, и описывая сторонников Мурси как террористов. Фахрани считал это сокрушительным ударом по демократии в Египте.
14 августа 2013 года силы безопасности начали наступление на лагерь Рабаа аль-Адавия, длившееся 12 часов, в результате которого, согласно отчету Human Rights Watch, погибло более 1000 человек — безоружных демонстрантов. Фахрани тоже был там и получил осколочное ранение в руку.

Новый режим объявил войну Братству и тем, кто выступил против переворота. Началась масштабная кампания арестов, задержания лидеров и членов Братства, происламистских журналистов, протестующих и активистов. Фахрани и Солтан, египетско-американский гражданин, чей отец был старшим руководителем Братства, и еще двое активистов были арестованы в квартире родителей Солтана. Полицейские ворвались в дом в поисках отца парня, но были удовлетворены «уловом» и из четырех молодых людей.

За решеткой
Почти через шесть месяцев после ареста Фахрани я увидел его пост в Facebook. Я быстро набрал сообщение с вопросом, освобожден ли он. Парень ответил через шесть дней: «Нет, я до сих пор в тюрьме. У меня есть смартфон в камере». Он рассказал, что силы безопасности ранили Солтана в руку во время очистки Рабаа аль-Адавия (как известно, во время «приветственной вечеринки» полицейские избивают новых задержанных). «Мы лежали на полу, а они топтали и пинали нас. Абдулла принимал удары на себя, чтобы они не попали по моей руке», — рассказал Солтан.

Фахрани достал контрабандные телефоны и пару плоскогубцев, необходимых для проведения импровизированной тюремной операции, чтобы облегчить мучительную боль в руке Солтана.

Примерно через месяц после ареста Фахрани отправил сообщение своей невесте, а потом позвонил ей. «Я скучаю по тебе», — сказала она ему впервые, а позже решила, что хочет выйти за него замуж.

Тюремное заключение СМИ
Случай Фахрани известный в египетских СМИ как «Рабаа в операционном зале». Его судили вместе с 50 другими людьми разного происхождения, в том числе пятью журналистами и старшими лидерами Братьев-мусульман.

Египетский суд запретил Братьев-мусульман в сентябре 2013 года, и с тех пор правительство без разбора причисляет журналистов и политических диссидентов к группе.

Единственным доказательством против Фахрани была запись его допроса. Суд создал технический комитет экспертов для оценки фотографий и видео, который пришел к выводу, что они не были фальсифицированы. Судьей был назначен Наги Шехата (Nagy Shehata), печально известный за выдачу обвинительных приговоров журналистам «Аль-Джазиры» и приговоры нескольких групп диссидентов к смертной казни.

Он приговорил 14 человек, в том числе Бади (лидера Братьев-Мусульман) и отца Солтана, к смертной казни за «планирование атаки против государства». Остальные, в том числе Фахрани, были приговорены к пожизненному заключению.

В декабре 2015 года в Каире апелляционный суд отменил приговоры из-за нехватки доказательств и заказал повторное рассмотрение. В новом процессе, начатом в феврале 2016 года, прокуроры не представили никаких доказательств против Фахрани, сказал его адвокат.

Лучшие годы вашей жизни
В январе 2016 года ситуация изменилась от плохого к худшему. Фахрани был переведен в другую тюрьму. Охранники иногда не разрешают родителям делать передачки и посещать сына. Он больше не имеет доступ к мобильному телефону.

Его эмоциональное благополучие резко ухудшилось. «Последние два раза мы видели его — он не в порядке, — сказал его отец. — Он слишком много плачет».

Солтан, который был выпущен в 2015 году после того, как чуть не умер от голодовки и отказался от своего египетского гражданства, называет тюрьмы «кладбищем живого человека». Доступ к телефону, сказал он, «заставляет вас чувствовать себя, как будто у вас есть спасательный круг».

Самое трудное в заключении, сказал Солтан, это «видеть, как уходят лучшие годы вашей жизни — вы могли прогрессировать в карьере, строить отношения, жениться, завести детей. И я думаю, что это то, что разъедает Абдуллу. Никто не ожидал, что его заключение затянется».

Кристен Чик (Kristen Chick)