Страшная иллюзия арабской весны
В начале арабской весны некоторые аналитики говорили, что то, что началось в Тунисе и распространилось на остальной части региона, было только началом долгосрочного процесса, который обязательно пройдет через взлеты и падения, революционные подъемы и неудачи.
Жильбер Ашкар (Gilbert Achcar), профессор исследований в области развития международных отношений в Школе восточных и африканских исследований (SOA) Лондонского университета, говорил о потенциале бунта в арабском мире задолго до арабской весны. Он считает, что основными причинами "взрыва" были в первую очередь социально-экономические, и что революционный процесс будет продолжаться в течение десятилетий.
Вы не обращаете внимания на революцию 2011 года. Почему?
− Большинство людей используют термин «революция» для обозначения последовательности событий от "революции 25 января" в Египте до 14 января в Тунисе. Мы находимся только в начале долгосрочного революционного процесса, который будет продолжаться в течение многих лет и десятилетий.
Я увидел бунт не как результат политического кризиса. В течение нескольких десятилетий арабский мир имел самые низкие темпы экономического роста среди всех регионов Азии и Африки и высокие уровни безработицы в мире, особенно среди молодежи и женщин. Эти проблемы могут быть урегулированы не новой конституцией или сменой президента, а только путём радикального изменения социальных, политических и экономических структур.
Проблема в том, что никто не имеет таких радикальных целей и последовательной стратегии. Именно поэтому для меня было очевидно, что это займет много времени. И нет никакой уверенности, что в конечном итоге наступят изменения.
За два месяца до египетской революции Всемирный банк опубликовал доклад с положительной оценкой перспектив экономики в Египте...
− Это был всего лишь непродолжительный результат роста цен на нефть. Социальная напряженность в Египте тем временем ухудшалась. Если бы восстание произошло только в одной арабской стране, можно было бы поверить, что любой фактор был основной причиной. Но переворот охватил весь арабский регион, то есть взрывные факторы являются общими для всех этих стран.
Но эти угнетающие социально-экономические условия существовали в течение долгого времени. Почему они вызвали реакцию именно в тот момент?
− Вопрос не в том, почему это случилось в 2011 году, а в том, почему понадобилось так много времени для восстания. Ситуация в регионе была на грани в течение длительного времени. Почему это началось в Тунисе, почему Египет последовал, что общего у этих двух стран? В обеих странах социальный кризис нашел свое яркое выражение в борьбе.
В Тунисе были важные региональные восстания перед национальным. Египет, со своей стороны, видел наиболее важную волну забастовок в своей истории с 2006 до 2011 года. Социальный протест подготовил почву для восстания − это подтверждение того, что вопрос в первую очередь является социально-экономическим.
В вашем исследовании вы подчеркиваете роль рабочего движения. Почему оно настолько важный компонент в революционном процессе?
− Было бы трудно назвать это "движением" в случае Египта, потому что оно не организовано; лучше говорить о трудовом восстании. Эта восстание важное, потому что рабочие − прямое выражение основной проблемы. В Египте и Тунисе забастовки и социальная борьба была возможна, в отличие от многих стран региона, таких как Ливия или Сирия, которые были слишком репрессивными для этого.
Что пошло не так? Можете ли вы сказать, что люди были слишком наивны, что революционеры не изучили свое общество и не знали против какого они типа государства?
− Это проблема лидерства политического авангарда социальных движений, которые в состоянии дать политическое руководство. Например, "революции 25 января" − это историческое событие, но восстание было во власти огромных иллюзий.
Некоторые оппозиционные группы были очень радикальными. Большая часть этого движения состоит из традиционных политических сил, таких как “Братья-мусульмане” и салафиты. Они сыграли ключевую роль в развеянии иллюзий, по поводу армии в частности. Народ в Египте должен понять, что армия является частью проблемы, а не решения. Но старый-новый режим пугает их, народ думает, что старые проблемы страшнее сегодняшних. Это конечная идеологическая карта всех режимов арабского мира в настоящее время.
Согласны ли Вы с теми, кто говорит, что не всё было потеряно в египетской революции?
− Я бы сказал, что она не только не закончена, но только началась. Первые два года революции − годы подъема, за которыми следует спад. Будет много других этапов. Революционного потенциала в Египте еще очень много. Борьба происходит даже под репрессивным законом, запрещающим протесты. “Война с террором" будет работать только некоторое время, но рано или поздно социально-экономический кризис снова приведет к взрыву. Недавние протесты в Тунисе − лучшая иллюстрация того, что я говорю.
Я боюсь, что диктаторские режимы на фоне социально-экономического кризиса будут кормить ИГИЛ. Молодые люди будут искать любые силы, чтобы противостоять существующему порядку. Многие из тех, кто присоединился к ИГИЛ, действовали не из религиозных соображений. Единственный способ противостоять этому − создать другое радикальное движение.
