Сирийские беженцы в Ливане: «Если бы мы могли вернуться, мы бы уже вернулись»
«Неформальные поселения», «лагеря», «приюты», «импровизированное жилье»: независимо от того, каким образом чиновники называют трущобы беженцев, все эти термины не слишком благозвучны для описания условий жизни сирийцев в Ливане.
Поселения беженцев разбросаны по всему Ливану; стране, которая составляет около половины размера Словении в Европе, и примерно в три раза меньше, чем Сальвадоре в Северной и Южной Америке. Тем не менее, в этой стране проживает 4,4 миллиона человек, и находится свыше 1,5 миллиона беженцев, согласно данным недавнего доклада Amnesty International.
На самом деле, только через 10 стран проходят более половины беженцев в мире. Ливан среди них имеет самую высокую концентрацию на душу населения: почти один беженец к пяти местным жителям. «Малые народы не должны нести ответственность за последствия войн больших наций», — сказал Сеян Азиз, министр труда Ливана, в конце сентября на пресс-конференции, в которой он предложил план возвращения беженцев в «безопасные зоны» в Сирии.
Но Азиз не единственный политик, который выразил озабоченность в связи с притоком сирийских беженцев в Ливан. Так, министр иностранных дел и миграции Ливана Гебран Бассил сказал: «Ливан не может быть единственной страной, принимающей беженцев. Мы можем предоставить гуманитарную помощь нуждающимся в ней людям, но мы не можем решать политические проблемы Сирии».
Однако, по мнению экспертов, работающих в управлении по делам беженцев ООН, без международных гарантий гуманитарного права безопасность мирных жителей будет трудно гарантировать в так называемых «безопасных зонах» внутри Сирии. Наблюдатели отмечают, что это означает, что репатриация вряд ли состоится.
«А» безопасная зона «, которая не принимает во внимание требования, определенные международным правом, потенциально ставит под угрозу безопасность людей,» – сообщает Татьяна Ауди, представитель управления по делам беженцев ООН в Ливане.
В то же время, в 87 километрах к востоку от Бейрута в долине Бекаа, трущобы беженцев появлялись на каждом углу. Но присутствие сирийских беженцев в Ливане больше не носит временный характер. Уже более пяти лет они влачат жалкое существование, живя под тонкими пластиковыми листами, которые укрывают их от сурового летнего солнца и снегопадов зимой.
В настоящее время более 360 000 сирийских беженцев проживают в долине Бекаа, одном из самых бедных регионов в Ливане. Ливанское правительство до сих пор отказывается разрешить создание формальных лагерей на своей территории сиз-за своего опыта с 450 тыс. палестинскими беженцами, которые жили в Ливане на протяжении более 60 лет.
«Что мы можем сделать? — спрашивает Халед, 60-летний беженец из центральной части Сирии.-Если бы мы могли вернуться назад, мы бы уже вернулись. Как вы думаете, можно ли жить в этих палатках?».
Он бежал от войны в Сирии в 2013 году и живет в лагере на окраине Аль-Maрджа в долине Бекаа в Ливане до сих пор. До войны Халед был фермером в Баба Амр — районе Хомса. «Я не доверяю никому и ничему больше: ни врачам, которые вакцинируют моих детей, ни лекарствам, которые они дают нам, — говорит он. — Мой маленький сын умер в прошлом году, потому что их медицина не помогает вообще. Я не знаю наверняка, но я подозреваю, что, возможно, они дают нам лекарства с истекшим сроком действия».
Затягивание войны в Сирии резко повысило уровень недоверия между ливанским народом и сирийскими беженцами. Как и во многих других странах, сирийские беженцы в Ливане сталкиваются с расизмом, ксенофобией и дискриминацией.
Но даже со всеми этими проблемами, жить в лагерях лучше, чем в зоне конфликта. Однако в долине Бекаа для беженцев созданы не самые комфортные условия. Их самодельные дома сделаны из подручных материалов, которые люди только могут найти: кирпичи заброшенных домов, бетонные блоки каменной кладки, пластиковые листы, старые двери и даже ветви деревьев.
Эти хижины станут зимним укрытием для беженцев вот уже шестой год подряд. В прошлом году масса беженцев просто замерзли. Оставшиеся беженцы опасаются той же ужасной участи.
«Эта зима будет такой же, как и предыдущие», — говорит 28-летний Абу Мохаммед. Он живет в лагере Аль-Мардж с 2013 года, после того как потерял своих родителей после обстрелов в Сирии. Когда он прибыл в Аль-Мардж, там было расположено только 10 хижин для беженцев; сегодня в этом районе насчитывается более 250 семей. «Но ничего не изменилось, и никто не готов к холодной зиме,» — говорит он.
«Бекаа является одним из самых холодных районов в Ливане с волнами снегопада, сильного ветра и сильного дождя,» — объясняет Ауди. Она знает, что еще необходимо сделать, чтобы помочь сирийским беженцам в Ливане, но проблема в ресурсах.
«Шесть лет кризисной ситуации с беженцами создали напряжение для ливанской экономики и общественных институтов», — говорит Ауди. Международная помощь исходит от различных международных агентств по оказанию помощи, но этого все еще не достаточно. Ранее в этом году правительство Ливана просило у США $ 2,4 млрд в качестве помощи на следующие пять лет, чтобы обеспечить поддержку сирийских беженцев в Ливане. Тем не менее, следует отметить, что еще прежние обязательства по оказанию помощи не выполнены.
Зима, страх депортации и отсутствие гуманитарной помощи не являются единственными проблемами сирийских беженцев в Ливане. Те, кто пережил обстрелы и бомбежки ныне беспомощно наблюдают, как их дети погружаются в трясину безграмотности.
До войны, уровень грамотности в Сирии был 95 процентов в возрасте от 15 до 24 лет. Сегодня, спустя пять лет после начала конфликта, четверть миллиона сирийских детей растут в Ливане без образования.
Из-за отсутствия ресурсов в области государственного образования в Ливане зачисление детей-беженцев в государственные школы строго ограничено. Кроме того, различные исследования показали, что сирийские дети в ливанских школах не только вынуждены переживать психологическую травму, но и сталкиваться с дискриминацией и насилием, а также трудностями, чтобы привыкнуть к языку и социальным различиями.
Учителя-беженцы пытаются обучать сирийских детей в неформальных школах, разбросанных по лагерям, но это тяжелая борьба. «Наша главная цель состоит в том, чтобы подготовить детей поступить в ливанские государственные школы, а также интегрировать их в принимающих местных школах,» — говорит Ракана аль-Хаибар, завуч в палаточной школе в Аль-Мардже.
«Но очень трудно обучать детей в школе, — добавляет он. — Из-за условий жизни в лагере, многие дети бросают школу в возрасте от 10 до 14 лет».
Большинство из этих детей вынуждены работать в качестве дешевой рабочей силы на строительных площадках, на фермах или в качестве уличных лоточников в ливанских городах, говорят эксперты в области прав человека.
Даже тем детям, которые продолжают свое обучение, трудно сидеть в переполненных классах палаточных школ. Например, 320 школьников обучаются в шестикомнатной школе Аль-Мардже.
У входа в палаточную школу, с блокнотом и карандашом сидит девочка Фатима. «Вы хотите увидеть, как наши дети учатся в школе? — спрашивает Халед. — Подождите, и посмотрим, что она узнала после того, как облучалась здесь три года».
Халед просит Фатиму написать ее имя и фамилию. После долгого молчания, во время которого Фатима старательного выводит карандашом по бумаге свое имя на арабском языке. «А теперь напиши «Я Фатима, дочь Мустафы», — просит Халед. Маленькая девочка смотрит в глаза пожилого человека в смущении и замешательстве: «Мы этому еще не научились».
