Абдуррахман Омейяд — первый сирийский беженец в Европе
Пальма, стоящая посреди Русафы!
Твоя родина — пальмовая страна.
Здесь ты тоже в изгнании, в разлуке с близкими,
Твоя доля — эта чужая земля.
Так и мой дом остался в далекой отчизне.
(«Ода пальмовому дереву», Абдуррахман Омейяд)
Несколько недель назад я получила результаты своего ДНК-теста и с удивлением открыла для себя, сколько же генетических сюрпризов может таить в себе капелька слюны. Тест позволяет узнать этническое происхождение по континентальным областям и дает карту передвижения ваших предков. Континентальные области, в свою очередь, разбиты на участки, каждому из которых соответствует определенный набор генетических фрагментов в том или ином процентном соотношении.
Я поняла, что, по сути, к созданию моего «генетического коктейля» причастны все народы мира: Востока и Запада, Нового и Старого света, мусульмане, евреи, язычники, крестоносцы, правоверные и неверующие.
Но один момент привлек мое внимание: оказалось, что 6% моих генов — сирийско-иракские. Значит, этим небольшим количеством генов я связана с регионом, народ которого сейчас истекает кровью. Это открытие много значит для меня лично, потому что последние пять лет я защищаю права сирийских беженцев. Но мне стало интересно, откуда в моем ДНК сирийские гены. По происхождению я мексиканка, это значит, что отчасти у моей семьи испанские корни. Имея это в виду, нетрудно понять, откуда к нам попали сирийско-иракские гены. В истории Испании было 800 лет прямого арабско-мусульманского влияния, но мне хотелось разобраться еще глубже. Я нашла у себя на полке книгу «Узор мира» Мирии-Розы Менокал (Maria Rosa Menocal, The Ornament of the World), откуда начала мое исследование.
В сентябре 775 года последний наследник Омейядов Абдуррахман бежал из Дамаска, спасаясь от участи, постигшей почти всех его родных — они были истреблены Аббасидами. Он был последним из своего рода, «ноевым ковчегом» погибшей цивилизации. Подобно троянскому Энею, покинув родину, он предпринял дальнее путешествие сначала в Египет, потом в Марокко, идя по стопам своего предшественника-земляка Тарика ибн Зияда: в 711 году он был первым сирийцем, который переправился через Средиземное море в Испанию.
Через несколько столетий тысячи соотечественников Абдуррахмана, мужчин и женщин, на надувных лодках проделают тот же путь, что и он в надежде найти спасение в Европе.
Абдуррахман впитал в себя не только сирийскую, но и другие культуры, был типичным представителем династии Омейядов и как другие беженцы, тоскующие по родине, решил воссоздать то, что было у его семьи в родном Дамаске. Но, в отличие от других беженцев, будучи наследником правящей династии, Абдуррахман обладал возможностями, которые позволяли ему воплотить задуманное во всем объеме.
Он сделал это в традиции Омейядов, интегрировав и ассимилировав местную культуру, в результате чего в испанской Кордове возникло нечто новое и уникальное. Он построил дворец Русафа как памятник и дань памяти родному дому, который остался далеко-далеко в Дамаске. Об этом дворце он упоминает в своей «Оде пальмовому дереву», в которой говорит о разлуке с родиной. Дворцовый сад стал его прибежищем на склоне лет, здесь он заново обрел то, что потерял. Так, пытаясь восстановить потерянное, он заложил фундамент современной Европы.
Абдуррахман был предшественником «золотого века» Средневековой Европы, предвестником Ренессанса, из которого родились великие империи. Испанские монархи Изабелла и Фердинанд, разбогатевшие после падения Гранады 3 января 1492 года — последнего оплота Ислама на Пиренейском полуострове — дали согласие снарядить экспедицию Колумба, корабли которой уже в конце того же года отчалили от берегов Гранады, чтобы сделать открытие, бесповоротно изменившее историю Европы и всего человечества.
Цивилизация, которую создал Абдуррахман, положила начало новой западной идентичности, повлияв буквально на каждый аспект жизни европейцев, начиная с манеры повествования, заканчивая структурой университетов и больниц. Абдуррахман дал Европе нечто ценное — и новым беженцам тоже есть, что ей предложить.
Современные европейские демократии за счет трудоспособного населения поддерживают налоговую систему, которая позволяет обеспечивать высокие стандарты их жизни. По мере уменьшения численности европейского населения снижаются и налоговые поступления. Беженцы могут способствовать оживлению экономики принимающих стран и влить в них свежую интеллектуальную струю, которая зачастую является необходимым толчком для инноваций.
Эта новая волна сирийских беженцев вовсе не символ «столкновения цивилизаций». Эти люди возвращаются в систему, которую когда-то помогали создавать их предки. Каждый человек — это определенная смесь генов, в том числе и европейцы, которые сформировались в многотысячелетней миграции населения. Это генетическое многообразие и породило современный западный мир. Человечество вечно кочует по планете и в то же время оно всегда у себя дома — об этом говорят наши гены.
Каждый человек сам выбирает себе историю, ту версию прошлого, которая наиболее созвучна настоящему. Может быть, я — одна из потомков Абдуррахмана, может быть, все мы — андалузцы, прекрасный букет генов, который и есть человечество.
